Десяти лет от роду я остался без отца. Жилось не сладко: нет ни коровы, ни лошади. Пришлось, чтобы прокормиться, идти в работники к кулаку. Но это до тех пор, пока не образовался у нас колхоз «Красная Заря». В колхозе работал рядовым, потом бригадиром полеводческой бригады и даже (с 1937 по 1938 гг.) председателем колхоза. Но всё нарушила война.

  На второй или третий день мне пришла повестка с приказом прибыть на призывной пункт. Увезли нас в город Челябинск, где полторы – две недели обучали: как обращаться с оружием, метко стрелять, надёжно и быстро окапываться. Сразу после ускоренных курсов отправили на Калининский фронт.

  Наша стрелковая рота к вечеру совершала 30-40 километровый марш, к ночи приближалась к позициям фашистов, открывала по ним огонь из миномётов и пушек. Побеспокоив немцев, нанеся им урон, мы отходили на другие позиции. Днём готовили дзоты, линию обороны. Потом наше подразделение бросили в направлении Великих Лук. Шли пешим порядком. Но не успели дойти, как обстановка изменилась и нас вернули обратно. А к осени перебросили на другое место фронта.

  В это время у меня приболела нога, и пришлось полтора месяца проваляться в госпитале. После выхода попал на переформировку в Курган. Здесь, а это было в октябре, нам выдали зимнюю одежду и эшелоном по железной дороге направили под Ленинград.

  Чем ближе к месту назначения подходил наш эшелон, тем чаще налетали фашистские самолёты. Бомбили, обстреливали. На какой-то небольшой станции нас выгрузили из вагонов и направили пешком к линии фронта. Грохот боя всё нарастал. Потом стали попадаться бредущие навстречу нам раненые. Кто шёл сам, другого поддерживали товарищи, третьего осторожно несли на носилках. Под вечер подошли мы к лесу. Насколько можно это было, замаскировали позиции. Три-четыре дня стояло затишье. И вот ночью приказ – в наступление.

  Разведка уже побывала на том железнодорожном разъезде, куда нам предстояло идти на приступ. Там засели и неплохо укрепились гитлеровцы. Бой предстоял жестокий. Это предположение оправдалось. Нас встретил плотный огонь из пулемётов, миномётов и пушек. Из двух идущих с нами в наступление танков один был подбит.

  Сильнее огонь был с левой стороны. Нас лесом направили в этом направлении. Когда подобрались к линии обороны немцев, то увидели – у них стоят дзоты, откуда беспрерывно строчили пулемёты. Но приказ есть приказ.

  Мы пошли в атаку. Одна из огненных пулемётных струй задела и меня. Пуля ударила в подмышку. Не успел до конца осознать, что ранен, и сделать шагу, как полыхнул взрыв мины, осколок перебил левую руку, пробил грудь чуть выше сердца. Я провалился в беспамятство. Случилось это в первых числах января 1942 года.

  Осколки и пули удаляли в полевом госпитале. Операция проходила безо всяких обезболивающих средств. Тут уж лежишь, набравшись терпения, и переносишь как пытку, когда врачи режут живое тело, добираясь до кусочков фашистской мины. Зубы стискивал до такой степени от ужасной боли, что они крошились. Недаром сейчас у меня многих зубов нет – потерял их в то время. Девять месяцев пролежал, чуть окреп, и удалили осколок, что перебил руку и сидел теперь в груди. А всего в госпиталях отмаялся 15 месяцев.

  Впервые встал на ноги и стал потихоньку ходить уже в госпитале в Свердловске. Ясно, что после такого тяжкого ранения из меня никудышный был солдат. Медицинская комиссия определила мне вторую группу инвалидности и на год отправила домой на поправку. С марта 1943 года по март 1944 года находился дома.

  Снова был призван в армию, но на этот раз не на фронт – определили в охрану военной базы в г. Щучье. Там и пробыл до конца войны. После Победы вернулся в родной колхоз и работал бригадиром, заведующим фермой.

  За участие в боевых действиях награждён медалью «За победу над Германией». Позднее, за трудовые дела, удостоен медали «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина».

Грохнула война. Мне в ту пору было только 16 лет. Но, в то время взрослели быстро, и в декабре 1942 года меня призвали в армию. Чуть раньше меня ушёл на фронт мой отец. Вначале пришлось учиться в Чебаркуле, в школе снайперов, но на меня навалилась болезнь и поэтому хворого отправили на месяц домой, чтобы подлечиться.

  В августе 1943 года вновь попал в Чебаркуль, а оттуда в составе артиллерийского расчёта – на фронт. В городе Нежине меня зачислили связистом в управление артдивизиона 218-го гвардейского полка 76-миллиметровых орудий.

  Наш полк перебросили под Киев. Где он участвовал во взятии столицы Украины со стороны пригорода Дарница. Позднее полк выдвинули занять оборону в 60 км от Киева по направлению к Житомиру. Опасения командования оправдались, на другой день фашисты вновь заняли Житомир и двинули на Киев.

  Все наши 24 пушки стояли на прямой наводке. И вот представьте, что против наших 76-миллиметровых орудий идут 50-60 танков. Сразу разгорелось жесточайшее сражение. От первых выстрелов вспыхнули несколько танков, в ходе боя загорелись другие. Но досталось и нам. Позиции полка представляли собой сплошную стену взрывов танковых снарядов. Это был настоящий ад. Грохот взрывов, свист. Визг осколков, летящие в воздух орудия, зарядные ящики, тела людей. Артиллеристы падают один за другим, оставшиеся с удвоенной энергией ведут огонь по ненавистным танкам, ловят в прицел панорамы приближающиеся бронированные машины. И вот вспыхивает очередной танк, с перебитой гусеницей завертелся и застыл другой.

  Мы выстояли, не пропустили бронированный фашистский кулак к Киеву, но от батареи осталась одна пушка, почти весь личный состав вышел из строя. Исход боя мог стать для нас ещё печальнее, если б не товарищеская помощь подоспевших артиллеристов с их 157-миллиметровыми пушками.

  Остатки полка отвели в тыл, на пополнение и формировку. Позднее наше подразделение в составе I Украинского фронта участвовало во многих сражениях, освобождало города и сёла от фашистских оккупантов. Немало пришлось нам повидать, испытать, так как наш полк бросали по фронту километров на 300 в одну или в другую сторону, то есть туда, где намечался наш прорыв или где приходилось туго, и нужна была огневая поддержка артиллерии. Тяжёлые бои проходили при взятии городов Проскуров, Тернополь, Бердичев, Шепетовка, Белая Церковь.

  Во время одной из операций в окружение попала большая группировка немцев. Наш полк быстро перевели в помощь пехоте на том направлении, где ожидалась попытка прорыва гитлеровцев. Приехали мы на место ночью, окопались, замаскировали орудия. Вскоре фашисты пошли на прорыв. Наши орудия, стоящие на прямой наводке, стали посылать в наступающие цепи снаряд за снарядом. Цепи редели, но с новой яростью рвались в атаку. После победно завершившегося боя, мы узнали причину такой настырности. Оказывается, сзади шли заградотряды из эсесовцев, которые из пулемётов и автоматов пристреливали каждого, кто пытался отступить. Впереди эсесовцев шли немцы – пехотинцы, а в самой первой цепи – предатели – власовцы.

  В июле 1944 года готовилось сильнейшее наступление на Львов. Только на один квадратный километр было сосредоточено по 300 орудий. Первыми свой залп дали «Катюши», их поддержали орудия всех калибров. Артподготовка длилась два часа, потом пошли на приступ. На второй день город освободили.

  23 августа 1944 года на Сандомирском плацдарме меня крепко зацепило. С наблюдательного пункта я передавал команды на батареи, которые вели огонь по фашистам. Немцы, видимо, засекли нашу батарею и вдруг обрушили на нас мощный получасовой артиллерийский налёт. Осколки одного из фугасных снарядов ударили меня в обе ноги и правую руку. Беспомощного, истекающего кровью меня наскоро перевязали и отправили в полевой госпиталь, а оттуда в город Львов.

  Пять месяцев пришлось залечивать раны. После этого – снова на фронт в составе гвардейской ордена Красного Знамени, ордена Богдана Хмельницкого 216-й артбригады резерва главного командования, где я был старшим связистом.

  Продвигаясь с боями по территории Германии, мы 50 км не дошли до Берлина, как нашу бригаду бросили в направлении Дрездена. В этом городе мы и встретили Победу. Правда и 9 мая шли бои, мы вели по фашистам огонь. В полдень получили приказ прекратить огонь, война окончилась. Но ещё гремели бои в Чехословакии, поспешили в Прагу на помощь. Затем бригада стояла в Чехословакии ещё шесть месяцев. К себе на Родину наш путь пролёг через Венгрию, Австрию, Польшу, частью прихватили Болгарию и Румынию. Пересекли нашу страну, и попали в Среднюю Азию, где мне пришлось ещё служить два года. И в феврале 1948 года я был демобилизован из рядов Армии.

  За участие в боевых операциях Великой Отечественной войны награждён медалями «За отвагу», «За освобождение Праги», «За победу над Германией».

  За работу в колхозе после войны был награждён медалью «За освоение целинных земель», «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина».

  Год рождения у меня 1920-й. В 1939 году меня призвали в Красную Армию. Служить довелось на Дальнем Востоке, в Приморском крае. Есть такая станция Раздольная, там и стоял наш батальон связи. Началась война, но нас на Запад не перебрасывали, так как рядом была Япония – союзник фашистской Германии, и поэтому оголять границу было нельзя.

  В 1943 году меня направили в школу младших командиров, где проходил учёбу, повышая своё мастерство. Во время одного из учений, когда мы прокладывали телефонную линию, мне крупно не повезло. Местность там своеобразная, вся в сопках. И вот с такой сопки я сорвался, упал, сильно расшибся. Долгое время лежал в госпитале, но вылечить до конца меня так и не смогли, поэтому комиссовали по болезни.

  Долгих четыре года был инвалидом второй группы. В 1947 году пошёл работать в колхоз. Ни шофёром, ни трактористом работать нельзя, врачи запретили, поэтому стал трудиться в стройбригаде, в столярной мастерской до ухода на пенсию в 1975 году. До 1980 года ещё помогал колхозу.