1922 года рождения. В армию был призван в декабре 1940 года. Направлен в город Новороссийск, где прошёл начальную военную подготовку. Для прохождения дальнейшей военной службы, был направлен на 31-ю береговую дальнобойную батарею Черноморского флота. Здесь и встретил войну. Батарея была расположена недалеко от села «Станичка», где в феврале 1943 года был высажен морской десант. А отвоёванный у врага кусочек земли был метко назван «Малой землёй».
В июне 1941 года молодых краснофлотцев направили на постройку вновь создающихся зенитно-противокатерных батарей по берегам Цемесской бухты при входе с моря в порт Новороссийск. Строительство шло в трудных условиях. Все работы делались только в ручную. На скалистом полуострове выворачивали камни, рыли котлованы, бетонировали постаменты для пушек. Работали весь световой день. К осени 1941 года батарея уже была в боевом строю. Немцы немилосердно бомбили порт, стоящие в бухте корабли, цементные заводы, город. Зенитная артиллерия в то время была несовершенной. Приборы ПУАЗО устарели. Сбивали самолётов мало, но вести прицельный огонь авиации мешали. Плотность огня наших батарей была огромной.
В мае 1942 года был направлен на учёбу в школу младших командиров для зенитных артбатарей. Окончив школу три месяца сами обучали молодых бойцов.
В январе 1943 года погрузили на военный корабль и морем из г. Поти направили на Северо-Кавказский фронт под г. Новороссийск в 81-ю краснознамённую бригаду морской пехоты. В тот же день получили оружие и влились в роту автоматчиков.
3 апреля 1943 года Михаил Петрович был тяжело ранен в голову, после выполнения задания майора. А задание было таким – ползти по-пластунски в сторону немецкой обороны до тех пор, пока не обстреляют, чтобы засечь вражескую огневую точку.
В г. Геленджике сделали операцию, вытащили осколок мины. Эвакуировали дальше в тыл на юг Кавказа. Лечился в г. Сочи, Самтредиа. Вернулся в строй через три месяца.
Направлен из госпиталя в Потийский флотский экипаж. Попал в 305-й гвардейский полк моряков, полк «Катюш».
В июле 1943 года под станицей Крымской на Северном Кавказе полк несколько месяцев держал оборону, иногда давая залпы по врагу. После этого спешно менялась огневая позиция, и приходилось вновь врывать в землю боевые машины. Капониры для «Катюш» и последующая маскировка делались только ночью. Орудийный расчёт справиться с этой работой один не мог. Помогали бойцы из всех подразделений полка.
В октябре 1943 года наши войска на Северном Кавказе начали стремительное наступление. После сильной артподготовки, на рассвете, началось наступление по всему фронту. Немцы бежали, оставляя огромное количество боевой техники. Освобождён после упорных боев г. Новороссийск, Таманский полуостров, побережье Чёрного и Азовского морей. Противник отступал в Крым.
Северо-Кавказский фронт ликвидировался. Полк направили на отдых и пополнение боевой техникой под Москву. В 1944 году «Катюши» с маломощных машин были переставлены на мощные «студебеккеры». Затем в марте 1944 года полк был направлен на Карельский фронт. Готовилось большое наступление.
Летом 1944 года начались сильные бои на севере. Полк участвовал в боях по окружению вражеской группировки. В трудных условиях бездорожья пришлось вести боевые машины, снаряды, оборудование.
К осени 1944 года перестал существовать и Карельский фронт. Небольшой отдых и 305-й полк направлен на 1-й Белорусский фронт в распоряжение маршала Жукова. Прибыли в Польшу. Там уже были отвоёванные у врага плацдармы на реке Висле.
Фронт с боями продвигался на запад. Немцы несли огромные потери. Дорожные указательные знаки с каждым днём меньше указывают количество километров до Берлина.
На одной из переправ через канал в Германии, немецкий самолёт поджёг нашу машину, в ней находилось оборудование. Всё сгорело, наш взвод остался без дел. Нас определили в другие подразделения. Меня направили в штаб полка в распоряжение помощника начальника штаба, где прослужил до конца войны, выполняя штабную работу.
8 мая наши «Катюши» остановились в 7 км от реки Эльбы. Радисты в этот день подслушали сообщение английской радиостанции, что война окончена. А утром 9 мая от своего командования узнали о конце войны.
За участие в боях на реке Одер я был награждён орденом Красной Звезды. За бои на Кавказе – медалью «За оборону Кавказа», за бои на севере – медалью «За оборону Заполярья».
В сентябре 1945 года был демобилизован. С 5 декабря 1945 года стал работать учителем в Благовещенской начальной школе. С 1948 года – заведующий школы.
Апрель 1941 года. Мы, люди мирных профессий, проходили военную переподготовку в Литве, недалеко от границы. Больше занимались бетонированием огненных точек, входящих в укрепрайон, что тянулся вдоль границы. Тут протекала река Неман. На одном её берегу мы жили, а на другой ходили в укрепрайон работать.
Рано утром 22 июня – треск, взрывы, грохот. Повыскакивали, смотрим, с той стороны в нашем направлении плывут и плывут бесчисленные армады самолётов. Война…
С той стороны появились танки. Идут, на ходу ведя огонь. Мы схватились за оружие, кинулись в доты, которые совсем недавно сами бетонировали. Увидели и первых раненых. Это были пограничники, первыми принявшие на себя удар немцев.
Долго продержаться не удалось, слишком большая сила навалилась, да и боеприпасов у нас не ахти оказалось. Отступали просёлочными дорогами. Казалось бы, оторвались от преследования, а по нашей колонне вдруг ударили автоматы и пулемёты из ближайшего леса. Оказалось, немецкий десант. Всё-таки прорвались, отбились. Брели лесами, болотами. Вышли к своим. Как раз это был Уральский корпус. Влились в этот корпус. Стояли в обороне, ждали появления фрицев. А когда они пошли в наступление, то встретили огнём. Враг нёс большие потери, но упорно лез и лез, бросал в бой технику. Перевес был на его стороне. Мы отступили. Бои эти происходили под г. Витебском. Вскоре город был взят фашистами.
Мы поднимались на бугор, как вдруг ахнул снаряд. Меня подняло в воздух, перевернуло. Упал на землю, чувствую, жжёт что-то. Однако сгоряча снова вскочил, хотел бежать, но в ту же секунду – в ногу пуля. Упал. Ходить я не мог: нога пробита, тазобедренные кости раздроблены. Еле сполз с этого бугра, буквально омытого солдатской кровью.
Внизу были машины, что подвозили боеприпасы. И тут землячок, карачельский шофёр Николай Спиридонов помог мне разместиться в кузове и других погрузил. Помчали в санбат. Только подъехали, кричат, что враг обстреливает.
Нас перегрузили в другие машины и по воронкам, ухабам помчали в другое место. Все дорожные неровности великой болью отзывались в растерзанном, израненном теле. А тут ещё самолёты налетели. Шофёр свернул в лес, запрятал машину под деревьями. А над дорогой повисли 18 фашистских самолётов. Они с боевого разворота зашли над дорогой и стали бомбить, строчить из пулемётов по всему, что двигалось.
И ещё не раз пришлось испытать нам, тяжелораненым, авиационные налёты, прежде чем по железной дороге нас увезли в глубокий тыл. Так вот и получилось, что 20 июля 1941 года утром меня ранило, а в январе 1942 года я был комиссован домой инвалидом войны.
Мои воспоминания относятся к началу Великой Отечественной войны, когда враг ещё был очень силён, когда названия оставленных городов, сёл и деревень горели в сердцах советских людей великим огнём, призывая к мщению. Мы верили, что враг будет остановлен, разбит и выброшен с нашей земли. Так оно и случилось. И я горд тем, что с оружием в руках в первые дни войны встретил фашистов, что внёс свой небольшой солдатский вклад в великую Победу советского народа.
С 1939 года я учился в ФЗО (фабрично-заводское обучение) в городе Челябинске. С началом войны меня не хотели брать в армию, признавали не годным из-за того, что у меня бытовая травма головы (нет черепа 35 х 25 мм). Но я чувствовал в себе мужество и рвался на фронт.
Несколько раз ходил в военкомат, просился добровольцем, но всегда получал отрицательный ответ. Тогда я уволился с работы, снялся с учёта и в феврале 1942 года приехал в Благовещенку, чтобы встать на военный учёт. Поехал в Шумиху и в военкомате снова попросился добровольцем. Мою просьбу удовлетворили. Послали сначала на медкомиссию. Я скрыл свой физический недостаток, чтобы всё-таки добиться отправки, но врачи в военном билете увидели, почему мне дают отсрочку. Лишь в мае 1942 года я получил долгожданную повестку из военкомата!
Меня направили в город Чебаркуль, в 92-й учебный дивизион, в школу младших командиров артиллерийской разведки. Нам преподавали ускоренный курс и в середине июля выпустили младшими сержантами и направили в город Коломна Московской области. Там формировалась 37-я гвардейская стрелковая дивизия. Меня назначили помощником командира взвода разведки в 86-й артполк.
В первых числах августа 1942 года дивизия переправляется в Сталинград и сходу вступает в бой. Теперь только удивляешься, как можно было выдержать то нечеловеческое напряжение беспрерывных боёв, когда мешались день и ночь, когда жизнь ходила рядом со смертью. Но ведь выдержали, не только не дали фашистам захватить город, но и разбили их.
В одном из боёв 20 сентября 1942 года в 25 км от Волги я был ранен в правое плечо. В числе других раненых меня переправили через Волгу и эвакуировали в город Седобск. Из этого госпиталя перевезли в Свердловск, в котором пролежал до декабря того же года.
Выздоровевшего, меня направили вновь в Московскую область, в город Коломну. Здесь формировалась 229-я стрелковая дивизия. На этот раз меня назначили помощником командира взвода разведки в 647-й артполк.
В первой половине января 1943 года дивизия вступила в бой на Волховском фронте, участвовала в прорыве блокады Ленинграда. Впоследствии дивизия вошла в состав Ленинградского фронта.
14 апреля 1944 года я был ранен. Шли бои уже после прорыва блокады Ленинграда. Наши войска наступали на Псков. Я, как артиллерийский разведчик, находился впереди своего артдивизиона, в боевом порядке нашей пехоты. Мне приходилось корректировать огонь своих орудий, которые находились в 7-10 км сзади. Снаряды наших батарей поражали засеченные огневые точки, отбивали атаки фашистов. Делая очередную перебежку под обстрелом, я не успел упасть на землю, как осколком разорвавшегося рядом снаряда был ранен в правую ногу. Из-под огня меня вынесли санитары. И опять – госпиталь, на этот раз в Ленинграде.
12 июня был выписан и направлен в 46-й отдельный истребительный противотанковый полк на должность помощника комвзвода артразведки. Бригада пополнялась людьми и техникой, а в конце июня была переброшена в Карелию. После выхода Финляндии из войны, бригаду сразу стали перебрасывать в Эстонию. Бригада участвовала во взятии городов Тарту и Таллина. Под Таллином был легко ранен в левую ногу, но после перевязки в санбате остался в строю до полного освобождения Эстонии.
Позднее были большие бои при освобождении других наших республик – Латвии и Литвы. Потом вступил в Польшу.
После взятия 17 января 1945 года Варшавы, бригада ступила в Восточную Пруссию. И здесь тоже были жестокие бои, фашисты, отступая, упорно цеплялись за каждый населённый пункт, превращая его в оборонительный узел. И приходилось с боем брать, выковыривать фашистскую нечисть из бетонных блиндажей, каменных домов. И всюду землю орошала кровь русского солдата – освободителя. И мне пришлось пролить свою кровь под Кенигсбергом.
Мне поручили разведать населённый пункт, что находился на перекрёстке двух дорог. Было высказано предположение, что там могут быть и танки. Вдвоём с радистом мы отправились на выполнение задания. Нам удалось скрытно подобраться к посёлку, осмотреться, выявить силы находящихся здесь гитлеровских войск. А когда подвели итоги, ужаснулись: много живой силы и до 40 танков. Это была грозная сила. По рации мы оперативно передали разведданные своему командованию и стали пробираться к своим. Но нас обнаружили и открыли огонь из пулемётов и пушек. Как ни старались мы уберечься, укрыться от этого губительного огня, не смогли. Погиб радист, разбило рацию, осколками снаряда в левую ногу был тяжело ранен и я.
До вечера, до самой темноты меня не могли вызволить из-под огня мои товарищи боевые. И только под покровом темноты, истекающего кровью, потерявшего сознание подобрали, оказали первую помощь. Случилось это 30 января 1945 года. И снова я попал на госпитальную койку сначала города Риги, потом в Горьковской области.
5 мая 1945 года выписан, и, так как, не был годен к строевой, то направили меня на должность начальника караула в Белоруссию под Брест.
3 декабря 1945 года демобилизован. Вернулся в своё село Благовещенское, работал в колхозе на разных работах. Но черепная травма и ранения взяли своё, и в 1982 году я вышел на пенсию по инвалидности.
За ратные дела награждён боевыми медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией».
Жаль, но медаль «За боевые заслуги» не сохранилась. История её потери такова: будучи тяжело раненым под Кенигсбергом, я был санитарами освобождён от окровавленной верхней одежды. Мне наложили гипс от пяток до грудной клетки. Самого отправили в госпиталь, а гимнастёрка с медалью и гвардейским значком так и затерялась. Об этом я очень сожалею, ведь она напоминала мне о пройденных дорогах, о сражениях, о товарищах, с которыми делил хлеб и махорку, патроны и опасности.
О войне в воскресный день 22 июня узнали по радио. В тот же день многие наши благовещенские ребята получили повестки. До меня и группы других очередь дошла в ноябре 1941 года. Нас привезли в Курган, переодели в обмундирование, определили в 218-й отдельный лыжный батальон, где и обучали до декабря. Где-то надо было жить, поэтому в срочном порядке мы принялись за устройство землянок, в которых потом и обитали.
Декабрь 1941-го. Нас разместили в железнодорожном эшелоне и направили на финский фронт. Путь по железной дороге лежал только до города Петрозаводска, потом встали на лыжи и пошли до острова, что лежал посреди огромного Сегозера (оно тянется километров на 60). Там и разместились.
Сплошной линии фронта здесь не было. Опорные пункты занимали мы, были оборонительные рубежи у финнов. Такая тактика была принята из-за местности, многочисленных озёр, болот и лесов. Поэтому делали налёты, занимали выгодные высоты, посёлки, оборонялись в случае нападения противника. По очереди дежурили в окопах, несли нелёгкую службу.
Нередко ночью ходили захватывать финские опорные пункты. Не всегда это получалось удачно – и враг не дремлет. Помню, однажды, ночью весь наш батальон подняли по тревоге. Мы надели маскировочные халаты, проверили оружие, лыжи, двинулись по заснеженному льду озера к острову, занятому финскими фашистами. На небе светит полная луна. Видно всё далеко окрест. Хотя мы идём в маскировочных белых халатах, очень осторожно, однако опасаемся. Оно и ясно: тени наших фигур достаточно чётко прорисовываются на снежном насте. Да и нет уверенности, что вражеские часовые не заметили нас. Так оно и случилось. Едва мы приблизились, как навстречу полыхнули огни автоматов и пулемётов. Нас ждали.
Однако и мы были настороже. Едва засвистели первые пули, мы залегли и открыли ответный огонь. Было уже ясно – взять линию укреплений на этот раз не удастся. Мы отошли.
В 1942 году зимой нас перебросили на Калининский фронт, под город Демьянск. Здесь проходила линия фронта. И здесь в уличном бою я был ранен. Случилось это так: уже третий день мы бились в городе. Порой в одном доме были мы, а в другом засели немцы. Старались выкурить друг друга. Мы засели в каменном доме, расположились у окон. Шла интенсивная перестрелка. В ушах стоит грохот выстрелов, свистят пули, впиваясь в каменные стены и выбивая колючие осколки кирпича. Вдруг автоматная очередь достала меня. Одна пуля пробила правую сторону груди, другая – правую руку. Мне сразу стало трудно дышать, в голове всё поплыло. Я провалился. Ребята подхватили меня и утащили.
Дней сорок я провалялся в полевом госпитале, ожил, окреп. Попал в команду выздоравливающих в город Подольск под Москву. Это уже было весной 1942 года. Через некоторое время меня отправили в школу младших командиров, где довелось учиться несколько месяцев.
В конце 1942 года направили на Центральный фронт, поручили командовать расчётом 82-миллиметрового миномёта. Стояли в обороне, отражали фашистские атаки, не давали им продвинуться вперёд. Так продолжалось с начала года по июль 1943 года. Дело происходило в районе Орловско-Курского выступа. И вот 5 июля 1943 года началась битва, вошедшая в историю под названием битвы на Орловско-Курской дуге.
Мы уже были предупреждены о готовящемся наступлении немцев. Медленно поднимался рассвет. 4 часа утра. Вдруг наша артиллерия из тысяч стволов ударила по позициям немцев. Над ними поднялась гряда разрывов, огня и дыма. Грохот артподготовки не прекращался. Это по готовящимся к атаке танкам, самолётам, пушкам и живой силе били смертоносные снаряды.
Через некоторое время немцы организовали ответный арт-огонь. Били так, что головы не поднять. Грохот, огонь, свист осколков. И вот со стороны немцев загудели танковые моторы, в небе появились самолёты. Навстречу им вышли краснозвёздные танки, вылетели самолёты. Что тут началось!
В воздухе сплошная карусель от схватившихся в смертном бою самолётов, всё небо – в пулемётных трассах, горящие самолёты то и дело падают на землю. И на земле яростная битва бронированных машин, костры горящих танков, разрывы, пулемётные очереди. Из полыхающих танков выскакивают люди и тут же схватываются в рукопашной вражескими танкистами. Это было грандиозное сражение. Продлилось оно до вечера. Вечером в схватку ввязалась пехота. И так с утра и до вечера, нередко и ночью шли бои, старались две противоборствующие силы побороть друг друга. Продолжалось это до 12 июля. В этот день стало ясно, что задуманного немецкого наступления не получилось, гитлеровцы выдохнулись.
И тогда в наступление пошли мы. Ужас охватывал от картины боя. Земля перепахана снарядами, огромное множество обгоревших танков, там и тут врезавшиеся в землю остовы сбитых самолётов. Немцы огрызались здорово, ведь огромная сила их была скоплена. Несмотря ни на что мы шли вперёд.
В этот день заняли станцию Поныри, от которой, конечно же, ничего кроме названия не осталось. Шли дальше, выбивая немцев, закреплялись на занятом рубеже, снова шли в атаку. Уже было ясно, что в войне наступил перелом, и немцев остаётся одно – отступать.
Весь 1943 год шли с боями до самого Днепра. К нему под осень вышли севернее Киева. И тут меня ранило в левую ногу. Три месяца провёл в госпитале в городе Черкассы.
Зима 1943-го. Наши уже за Днепром. Я нахожусь в запасном полку. Вначале пешком, потом на попутных машинах мы добирались до фронта, где вступили снова в бой, гнали фашистов.
В 1944 году сформировалась добровольческая румынская дивизия. Нас, восемь человек, перевели туда в охрану командира дивизии. Пробыл здесь месяца два. Потом перевели в погранвойска. До самой Румынии шли с боями. Освободили от фашизма эту страну. Зашли в Венгрию. Здесь очень сильные шли бои, особенно около озера Балатон. Но как бы немцы не сопротивлялись, мы их выгнали.
Нашу часть оставили в Венгрии для охраны важных объектов, по наведению порядка. В конце войны перебросили с этой же целью в Германию, в город Магдебург-на-Эльбе. Здесь нас застала весть о Победе. В городе пробыли до осени 1946 года, пока не перевели на Западную Украину для борьбы с бандеровцами.
Да, в то время здесь ещё лютовали украинские националисты. Они, наученные фашистами, ими вооружённые, всячески препятствовали установлению советской власти. Об этом немало книг написано. А нам на деле пришлось встретиться с бандеровщиной.
В это время стали восстанавливаться колхозы, и бандеровцы убивали активистов, запугивали население. Они были ещё сильны, скрывались в тщательно замаскированных бункерах. Нередко с ними приходилось вступать в настоящие бои.
Однажды рано утром нас, шесть человек, разбудили и поручили прочесать подозрительную местность. Долго мы осматривали, но ничего подозрительного не обнаружили. В одном небольшом лесочке присели отдохнуть. Костёр хотели развести. Уже один пошёл за хворостом, как вдруг зовёт. Смотрим, тщательно замаскирован люк. Бункер. Значит, в нём могут быть бандеровцы. Осторожно стали открывать. И в этот момент оттуда вылетела граната. Осколком легко ранило в плечо и меня. Завязался короткий бой. В результате двух мы убили, двоих взяли в плен.
Так, очищая Украину от бандеровщины, мы несли нелёгкую службу. Да. Война, уже давно закончилась, а здесь гремели выстрелы, лилась кровь, обрывались человеческие жизни. Немало горя и страданий принесли украинскому народу злобные националисты.
Шёл уже 1947 год. В июне нас. Четверых бойцов, вызвали сопровождать в штаб дивизии командиров. Ехали на машинах. Уже километров 60 отмахали, как попали в местность, будто специально приспособленную для устройства засад. Кругом скалы, впереди речушка, и через неё мостик. Перед ним передняя машина остановилась. Шофёр, видимо связанный с бандеровцами, умышлено это сделал. Он взял ведро, чтобы водички в радиатор добавить.
Едва шофёр скрылся под мостиком, как с нависающих по сторонам дороги скал, по нам ударили из пулемётов. Четверых убило в первые же минуты, пятерых ранило. Я стоял за кабиной, положив на неё ручной пулемёт. Очередь со скалы зацепила и меня. Пуля ударила в левое плечо и внизу спины вышла.
Мы начали отстреливаться. Пулемётные очереди услышал находившийся неподалёку наш патрульный отряд. Он поспешил нам на помощь и подоспел, прямо скажем, вовремя. Я опять попал в госпиталь, где пролежал до марта 1948 года получил отпуск на 15 дней и дослуживал писарем до марта 1949 года.
После возвращения домой трудился учётчиком в тракторном отряде, бригадиром полеводческой бригады, снова учётчиком.
Награжден медалями «За победу над Германией» и «За боевые заслуги».
Мне уже стукнуло 36 лет, когда началась война. В то время я имел семью, четверых ребятишек. Работал трактористом, бригадиром тракторной бригады. Вначале мне дали отсрочку от призыва.
В 1943 году в августе мы стали готовить всю технику к уборке. А вот участвовать в ней уже не довелось: пришла повестка с приказом явиться на призывной пункт. Простившись с детьми (жена к этому времени умерла), вместе с односельчанами я ушёл на фронт, чтобы вернуться уже после Победы.
Вначале нас обучали всем премудростям солдатской школы. Через полтора месяца послали на курсы шоферов. Там мы проучились всю зиму. В феврале 1944 года отправили в город Москву. Пришлось поработать нам на восстановлении и ремонте автомашин, поступающих с фронта.
В декабре 1944 года поступил приказ: выехать на машинах на фронт. Шла целая колонна автомашин. На передних, в кузовах установлены зенитные установки, чтобы отражать налёты самолётов.
Своим ходом наша автоколонна пересекла несколько европейских государств: Румынию Венгрию, Чехословакию. Здесь на одном из привалов мы подверглись налёту трёх фашистских самолётов.
Наша автоколонна сосредоточилась в небольшой котлован. Вдруг три самолёта налетели и обстреляли. По ним ударили наши зенитные установки. Один самолёт загорелся. На помощь нам прилетели истребители. Это уже было то время, когда в воздухе господствовали не немцы, а наши краснозвёздные самолёты. Они завязали воздушный бой с фашистами и в короткой, но жестокой схватке сбили их.
Здесь же, в Чехословакии, нас застала весть об окончании войны, о нашей Победе.
После демобилизации из рядов Красной Армия до ухода на заслуженный отдых работал трактористом и кузнецом.
