Родом я с Украины. В 1940 году мы переселились в Субботино, обрели здесь вторую Родину. Стал я трудиться трактористом.
В 1941 году, когда фашисты напали на нас, я слышал по радио знакомые мне города, сёла Украины. Теперь они были под фашистом. Хотелось идти на фронт защищать от немцев свою страну, но механизаторов пока не брали: фронту нужен был хлеб, а выращивать его поручалось нам. Считали этой своей боевой задачей.
Наконец, 17 июня 1943 года и мне доверено было стать защитником Родины. В Челябинске нас переодели в военное, и направили на учёбу в Свердловск. Нам, трактористам, дело привычное – обучались на водителей тягачей. И вот наш гаубичный дивизион 122-миллиметровых орудий передислоцировали под Сталинград. Грандиозная битва на Волге уже победоносно закончилась, 22 дивизии фельдмаршала Паульса вместе с ним самим были пленены.
Готовились и мы к отправке на фронт, но командованию видней. Весь личный состав остался, а всё вооружение, боевая техника по железной дороге поехали на фронт. Видимо, там артиллеристы были, а вот артиллерии не хватало. Нам поручили снова готовить, получать орудия. Меня в это время послали на курсы шоферов, где и пробыл шесть месяцев.
В сентябре 1944 года попал в артполк противотанковой артиллерии, возил 76-миллиметровые орудия. Это было в Прибалтике. Наш полк редко стоял на одном месте более недели. Как правило, сутки – двое находимся на этой огневой позиции, ведём огонь. Пришёл приказ, и нас перекинули в другое, танкоопасное место. Так кочевой жизнью и жили: приехали, окопались, отразили натиск, на новое место.
У нас, водителей машин, свои функции: привозили орудия на огневые позиции, ставили их. Машины угоняем километра за два в тыл, закапываем по колёса, маскируем и ждём команды. К нам протянута связь, если надо, вызывают.
В разных переделках бывать приходилось. Однажды, это было в Литве, мы почти сутки не могли угнаться за немцами, так резво они от нас драпали. Утром стали нагонять. Дорога уперлась в речушку. Мостик сорван. Мы уложили брёвна, закрепили их и благополучно переправились на тот берег. Там оказался огромный (гектаров 30) сад, железная дорога, а около неё множество фашистских танков. Подсчитали, так около 90 их оказалось, огромная сила. Но артиллеристы не дрогнули. Установили противотанковые орудия, изготовились к стрельбе. Мы свои машины отогнали в лесок, замаскировали.
И вот вся эта бронированная масса двинулась. Танки разбили и сожгли наши машины. Уцелела только моя, потому что её я заблаговременно спрятал по приказу капитана в другом месте. Потом разгорелся бой между танками и орудиями полка. От снарядов загорались и взрывались танки. Командир сам из пушки подбил две бронированных машины. Но точно говорят «Сила солому ломит». У пушкарей уже кончились снаряды, а танкам числа нет. Они прорвались на позиции, одну за другой разбили пушки. Бой закончился, целые танки ушли, а подбитые остались чадить кострами на испаханном снарядами, иссечённом пулями поле боя.
Или другой случай. Возил я на своём «студебеккере» снаряды, только что отвёз одну партию на огневые позиции полка, ведущего тяжёлый бой с гитлеровцами. Возвращаюсь обратно. Вижу, фашисты обстреливают дорогу. Впереди ударило несколько снарядов, один взорвался совсем близко. Больше ничего не помню. Уже потом товарищи рассказали: едут наши тыловые службы к передовой, на пути в кювете лежит всё, что осталось от машины при прямом попадании снаряда.
А когда подошли посмотреть, то и меня увидели, окровавленного и без памяти. Отвезли в санбат, оказалось – осколочное ранение левой ноги, лечился. В феврале перевели нас на II Украинский фронт. Но тут у меня открылась рана. Срочно госпитализировали, сделали операцию, вынули осколок, подлечили.
Потом мой путь лежал в город Кишинёв, в запасной полк. Оттуда – в Румынию в 7-й механизированный корпус. Вскоре и война окончилась, но мы ещё участвовали в сражении за Прагу.
Отгремели бои, солдаты уже подумывали о доме, демобилизации, но тут нас снова бросили как в бой – направили на Дальний Восток, где назревала война с Японией. Однако пока мы ехали, всё уже закончилось.
В 1946 году я вернулся в колхоз, работал кузнецом, плотником, пчеловодом, пастухом.
Имею боевые медали: «За боевые заслуги», «За взятие Праги», «За победу над Германией», «За победу над Японией».
Сам я уроженец деревни Михайловка. По профессии тракторист, хлебороб. Не напади на нас проклятый фашист, мы, мирные люди, и не брались бы за оружие. Но в июне 1941 года фашистская Германия напала на нас.
Через восемь дней с начала войны я был взят на фронт. Вместе со мной уходили многие, большинство их я уже и не помню. Уходили мы вместе с Дмитрием Маковкиным. Он не вернулся, погиб. Сложил свою голову и другой мой земляк – Макар Белокопытов.
Вначале перебросили на Дальний Восток, где наши войска стояли, зорко следя за миллионной квантунской армией Японии – партнёра фашистской Германии.
В марте 1942 года весь наш особый восстановительный железнодорожный батальон перебросили на Запад, под Смоленск. Задачей нашего батальона стало восстановление железнодорожного пути, полностью уничтоженного в ходе боёв. Да и фашисты вслед за собой пускали специальные поезда, которые ломали шпалы, корежили рельсы. Всё нужно было восстанавливать. Как правило, работать приходилось вслед за наступающими войсками, после только что отгремевших боёв, то есть в непосредственной близости от передовой. Железная дорога – это артерия армии, по которой идёт снабжение войск боеприпасами, техникой, людьми, продовольствием.
А что приходилось нашему батальону испытывать, работая рядом с боевыми действиями! Немцам, конечно же, не выгодно было, чтобы железные дороги восстанавливались, по которым потом к линии фронта пойдут войска. Поэтому на нас обрушивались артиллерийские снаряды, налетали вражеские самолёты. И погибали на боевом посту во время срочных восстановительных работ наши товарищи. Немало их полегло. Но только прекратится налёт, улетят самолёты, оставляя после себя смерть и разрушение, как на железнодорожном полотне снова появляются солдаты железнодорожного батальона.
Мы перевязывали раны товарищей, хоронили погибших и снова приступали к прерванной работе. Армия ждала результатов нашего труда. И мы старались, вносили свой вклад в приближение победы над врагом.
Наше подразделение перебрасывали с места на место, то есть туда, где мы были нужнее. Мы восстанавливали пути под Ленинградом, были в Тарту, Таллине, Пскове, Нарве. Когда работали в Нарве, то фашисты очень досаждали нам обстрелами из дальнобойных орудий со стороны Чудского озера. В 1945 году наше подразделение восстанавливало железную дорогу в Эстонии и Латвии. Здесь встретили Победу. Но нас не демобилизовали сразу, потому что работы было очень много. И только в 1946 году я вернулся домой.
Войну я встретил на станции Миасс. Там мы проходили военную подготовку и одновременно работали на стройке. Вскоре после начала войны, в один из дней подошли военные машины. Состоялся митинг. Потом мы погрузились в эшелоны и поехали на фронт.
Прибыли вначале в город Козельск. Там уже шли бои. Наша стрелковая дивизия тоже вступила в битву, защищая подступы к Москве.
Я был автоматчиком. Нередко мы ходили в разведку. Как правило, ходили группами по 3-5 человек. Во время одной из таких разведок мы зашли в деревню, конечно, скрытно. От жителей узнали, что совсем недавно отсюда ушла немецкая часть, а человек 15 остались, чтобы поджечь деревню.
По рации мы вызвали подмогу, ударили по немцам и уничтожили их. Когда немцев нашим войска отогнали от Москвы, наша дивизия пошла в наступление в направлении города Смоленска.
Помню другой эпизод, когда я был ранен. Шли мы в атаку. Конечно, навстречу нам неслись пули, в рядах наступающих рвались мины и снаряды. Свистели злые, быстрые пули, рвали воздух осколки. Один из них тяжело ранил меня в ногу. Случилось это в феврале 1942 года.
Последовало лечение в различных госпиталях, вначале города Москвы, потом Казани, в Бийске Алтайского края.
В августе 1943 года я был отправлен домой инвалидом войны второй группы.
Окончание войны встретил уже дома. За участие в боях награждён медалями «За отвагу», «За победу над Германией».
После поправки здоровья я начал работать в колхозе и трудился до 1960 года, пока не вышел на пенсию.
На Дальний Восток я попал в 1938 году, когда был призван в армию. Попал в батальон аэродромного обслуживания, стал командиром отделения тяги. Под моей командой были бензозаправщики, маслогрейки, стартёры и другие машины.
В нашу жизнь ворвалась война. Уже 6 июля нашу часть с Дальнего Востока перебросили вместе с авиацией в город Балашово. Там авиацию разгрузили, готовили, обслуживали.
В сентябре 1941 года нас перебросили под город Боровичи. Высадились на станции Хвойная и 80 км преодолели своим ходом. На этот раз наш батальон аэродромного обслуживания был передан аэродрому, на котором дислоцировались истребители МИГ-3, штурмовики. Они летали на Волхов, Старую Руссу, Мясной бор. Это были боевые вылеты, схватки наших соколов с немцами. Мы своевременно заправляли машины, пополняли боезапас, ремонтировали пострадавшие в боях самолёты. Порой они прилетали все в дырах от пуль и снарядных осколков. Удивляешься только, как такое решето в воздухе держалось. Наша задача – привести самолёт в боевое состояние. И работал, забывая о сне и отдыхе. Понимали – это надо для победы над сильным и жестоким врагом.
Были и другие аэродромы, но работа оставалась прежней: беспокойной, напряженной, опасной, полной тревог. Помню один из случаев, когда бой разыгрался прямо над нашим аэродромом. Только что возвратились наши самолёты с задания. Они уже заходили на посадку, когда неожиданно налетели немецкие истребители. Фашисты знали, что самолёт, заходящий на посадку, почти беспомощен. Пользуясь внезапностью появления, они сбили один самолёт, но больших бед наделать не успели, их отогнали.
В войне произошёл перелом. Фашистов погнали с родной земли. И наши самолёты постоянно поддерживали наступающие войска, завоёвывая господство в воздухе. И аэродромы сначала приблизились к границе СССР, потом перешли за её рубежи. Вот мы в Литве, в 18 км от Кенигсберга. Тогда на аэродроме стояло шесть полков истребителей.
10 апреля – штурм этого города – крепости. Наша авиация поработала на славу. Боевые вылеты следовали один за другим. Успевайте поворачиваться, бойцы аэродромного обслуживания. И мы дозаправляли боевые машины, вновь заряжали пулемёты. А на аэродроме ещё грязь была большая. Поэтому самолёты приходилось ещё и чистить. Словом, работали до седьмого пота. Зато какую радость испытали, узнав, что город взят. Была тут доля и нашего ратного труда.
Хорошо запомнился нам и день 9 Мая. Вечером всех нас построил. Что такое? Война окончилась! Что тут поднялось! Ликование, крики, стрельба из всех видов оружия. Из самолётов пулемётные очереди несутся. До утра от радости стреляли. Через некоторое время нас предупредили, что едем на Дальний Восток.
Однако так и не пришлось нам участвовать в войне с Японией. Осенью 1945 года демобилизован. В ноябре пришёл домой, стал работать в Карачельской МТС. Так механизатором и работал до ухода на пенсию.
Имею боевые медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией». Позднее к ним добавились трудовые награды: орден Трудового Красного Знамени и медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина».
Сейчас, вспоминая войну, думаешь, как много она унесла жизней. Многие из тех, кто не вернулся с полей сражений, могли же жить, трудиться, быть счастливыми, приносить счастье другим. Но они погибли, защищая наши жизни. У меня были два брата. Один погиб под городом Калинином, другой всю войну прошёл доблестно сражаясь. Он был артиллеристом, участвовал в обороне Сталинграда, бился на Орловско-Курской дуге, брал Берлин. Имел пять боевых орденов. Войну закончил в Берлине в звании майора. И погиб в Берлине 9 сентября от подлой руки недобитого фашиста.
До призыва в ряды Красной Армии трудился я механизатором в деревне Красный Яр, что была расположена тогда на берегу Миасса. Август 1942 года. В ту пору мы сооружали тока под зерно. Но завершить работу не довелось: пришла повестка из военкомата. Фронту нужны были солдаты.
Из района в этот раз уходило 60 человек. Всех нас отправили на Дальний Восток. Я попал в команду по обслуживанию аэродромов, служил в автороте. На нашем аэродроме базировались самолёты, прикрывающие город Владивосток.
Многие писали заявления с просьбой отправить на фронт, но кто же нас отпустит, если и на Дальнем Востоке нужны войска. Так до конца войны с фашистской Германией нас оставили здесь.
Наступил сентябрь 1945 года. В один из этих осенних дней вечером нас собрали и сказали, что советское правительство объявило войну милитаристской Японии.
Мы сразу же пошли набивать патронами ленты, готовить вооружение. Занимались этим всю ночь.
Рано утром наши самолёты уходили один за другим, чтобы участвовать в боевых сражениях. Придут, дозаправятся, новый боезапас получат и снова в бой. Мы все их обслуживали. Так что работы и хлопот нам хватало. Вскоре японцы капитулировали.
Служить мне выпало до 1948 года. Потом я был демобилизован, вернулся к мирной профессии механизатора.
Судьба моя сложилась не совсем удачно, имеется в виду военная судьба. До призыва в армию я работал конюхом в колхозе. А в 1942 году, когда я был призван на действительную службу, то там учли мою профессию. Попал в 56-й кавалерийский полк. Готовили из нас кавалеристов, а жизнь распорядилась иначе. В апреле нас направили на Калининский фронт, где стояли в обороне.
Ну, а дальнейшей моей судьбе не позавидуешь. Вначале я серьёзно заболел и был отправлен на излечение в одно из подразделений, обслуживающих фронт.
Не успел долечиться, как в результате прорыва фронта нас окружили и взяли в плен немцы. И тут я полной мерой хлебнул горькой судьбины узника концлагеря. Сначала год мы находились на территории, оккупированной фашистами, потом нас увезли в Германии. Прошли мы через всё, что ожидает в фашистском концлагере: пытки, издевательства, глумление над людьми, невыносимые условия, голод и тяжёлая работа. Не знаю, как удалось выжить и дождаться Победы.
В 1945 году нас освободили английские войска.
После возвращения домой я работал конюхом в колхозе, вплоть до ухода на пенсию.
